Отзыв на кино Солнце в объятиях Луны

"Солнце в объятиях луны", или "Зритель в объятиях иллюзий".

"Надо душить в объятиях" —
как любил приговаривать один политик...

Романтическая, политическая и мистическая история, созданная изначально как книга, затем экранизированная как дорама и поставленная на сцене как мюзикл. Нашумевшая в Южной Корее и популярная среди наших дорамолюбов. Дорама, похожая на пустыню. В том смысле, что она выглядит величественно, но в ней много миражей. Она НЕ ПРАВДИВА. Проще говоря, обманчива. В дорамах нередко встречаются всякие "художественные допуски-припуски", вроде знаменитой "дорамной медицины", "альтернативных законов физики", временного или постоянного отключения логики у некоторых героев, и так далее и тому подобное, отчего зрителю порой хочется возопить: "Что за ерунда, так не бывает!!!". Но всё это, по сути, вполне терпимые недостатки. Совсем другое дело — то, что показано в дораме "Солнце в объятиях луны". Потому что в этой дораме правдивость отсутствует на гораздо более высоком уровне — НА УРОВНЕ ИДЕАЛОВ, КОТОРЫЕ В НЕЙ ВОСПЕВАЮТСЯ, ИДЕЙ, КОТОРЫЕ В НЕЙ ПРОПАГАНДИРУЮТСЯ, ПОНЯТИЙ, КОТОРЫЕ В НЕЙ ПРОПОВЕДУЮТСЯ. Причём всё сделано настолько качественно и изящно, так тщательно облачено в одежды чего-то возвышенного, великого, прекрасного и романтичного, что легко можно принять эти иллюзии за правду и заблудиться, как путник в пустыне, идущий в поисках воды к озеру-миражу...

***

В рецензии будут присутствовать описания некоторых моментов сюжета (из начала и конца дорамы), которые необходимы в качестве наглядной иллюстрации к рецензии.

Для начала — о том, с чего всё началось.

"Солнце в объятиях луны" — это история о Величии Великой Воли Великих Небес.

А воля Небес в дораме такова:
"На небесах одно солнце и одна луна.
И в королевстве должен быть один король и одна королева.
На сегодняшний день в королевстве Чосон родились два солнца и две луны — два мальчика, которые могут стать королями, и две девочки, которые могут стать королевами. Кто из них истинные солнце и луна, а кто не истинные — Небесами уже решено. Истинные влюбятся друг в друга и встанут во главе государства, а не истинным не следует претендовать ни на трон, ни на любовь истинных солнца и луны."

Начала осуществляться воля Небес.
"Истинное солнце" и "истинная луна" — симпатичный, озорной, самоуверенный мальчишка и умная, добрая, милая девочка встретились и сразу понравились друг другу. То, что их встреча была судьбоносной, Небеса подтвердили, и весьма занятным способом. Никогда бы не подумала, что упасть с высокой лестницы, зашибиться до потери сознания и, очухавшись с ноющим от синяков телом и разлепив глаза, обнаружить, что лежишь нос к носу с товарищем по несчастью — девочкой, которую ты нечаянно зашиб, и которая тоже только что пришла в себя, — это нечто очень символичное и крайне романтичное! Причём ладно бы символичность и романтичность этого момента была подана в комедийном духе, это было бы нормально, так нет же — на полном серьёзе!

Ну вот, ушиблись мальчик с девочкой и подружились. Родители их мирно-ладно договорились о будущей свадьбе своих детей. Мальчику, как наследному принцу, в будущем светил трон. Девочка, как дочь знатной дворянской семьи, имела законную возможность стать его женой. И всё было хорошо, весело, дружно и с волей Небес согласно. Правда, рядом проживало "второе солнце" — ещё один мальчик, точнее — уже юноша, тоже принц, который возрастом был постарше и талантами поярче, чем "истинное солнце", но ранг в королевской семье у него был пониже, потому трон ему не светил. Из политических соображений этого второго принца держали от королевского дворца подальше, дабы не отсвечивал лишний раз. Ему было, конечно, обидно жить "обсевком в поле", горько чувствовать, что его считают ненужной помехой, но он был человеком добрым, честным, незлобивым, и потому совершенно не собирался лезть в грязную драку за трон и вредить своему младшему братцу, наследному принцу, которого любил. Время от времени ему удавалось с наследным принцем повидаться, поговорить, поиграть, чем он и утешался. Так оно всё и шло.

Кроме этих троих, на небосклоне дворца имелись ещё два светила: "вторая луна" — девочка, дочь дворянской семьи, которой приглянулся наследный принц, и принцесса, дочь короля, которой очень захотелось выйти замуж за одного симпатичного и талантливого юного учёного. Но принцессе разъяснили, что по закону муж принцессы не должен участвовать в государственных делах, а симпатичный учёный слишком талантлив, и отпускать такого ценного сотрудника со службы — это нехорошо для государства. Принцесса была, во-первых, сильно влюблена, а во-вторых, сильно избалована. Она ничего слушать не хотела и плакала, бедная, в три ручья. Родителям же "второй луны" стало завидно: с чего это не их дочка выйдет замуж за наследного принца, с чего это не они, а другие станут родителями королевы и получат соответственную власть? Они плюнули с высокого дерева на всякую волю Небес и нашли кучу причин, чтобы сделать свою "вторую луну" единственной на дворцовом небосклоне.

Вот тут-то и начинается душераздирающая трагедия. Коварные взрослые затеяли подковёрную интригу, в результате которой "истинная луна" должна была погибнуть, чтобы "вторая луна" заняла её место, а тот талантливый учёный стал мужем принцессы, поскольку лишние умные люди во дворце ни к чему. И эти взрослые впутали ни в чём не повинных, но морально неустойчивых детей — "вторую луну" и принцессу — в преступление против других ни в чём не повинных детей — "истинных солнца и луны". Чтобы всё было шито-крыто и без следов, замысел решили привести в действие не обычным путём, а с помощью обряда чёрной магии. Возник вопрос: где взять подходящего чёрного мага? "Бабу Ягу со стороны брать не будем — воспитаем в своём коллективе!" (как сказал один исполняющий обязанности директора Дома Культуры в советской комедии "Карнавальная ночь"). Прямо при дворце было подчинённое ему святилище королевских шаманок, в чьи обязанности входило совершать на благо королевской семьи разные магические обряды. Самая главная и самая талантливая шаманка отказалась браться за чёрную магию, попыталась помешать заговору, и её убили, как изменницу. Затем взяли вторую по таланту шаманку Чан Нок Ён и назначили её главой святилища...

Образ шаманки Чан Нок Ён и всё, что с ним связано — это первый, но далеко не последний, софизм в дораме.

Ведь, в сущности, что произошло? Шаманка состояла на службе в королевском шаманском святилище. В её обязанности входило молиться за благополучие и процветание королевской семьи и государства. То есть заниматься добрым чародейством, белой магией. Вдовствующая королева приказала шаманке использовать магию для убийства. То есть перейти из белой магии в чёрную. Причём убить приказано добрую и ни в чём не повинную девочку. И всё это — тайком от короля, от народа и от не участвующей в заговоре части правительства. Главной шаманке, естественно, не хотелось выполнять такой приказ, но вдовствующая королева пригрозила: если приказ не будет выполнен, то не только главную шаманку казнят за ослушание (так же, как её предшественницу), но и всё святилище обвинят в измене и уничтожат, казнив всех до одного шаманов этого святилища.

Шаманке нужно найти выход из положения, чтобы и девочку не убить, и своих товарищей по службе под удар не подставить. И какой же выход, по сценарию, оказывается для шаманки единственно возможным? Совершить обряд чёрной магии, напустить на бедную девочку тёмных сущностей, чтобы они её душили, но немного попридержать их, чтобы не задушили до конца. Потом полумёртвое бессознательное тело девочки тайно вывезти из дворца в безопасное место и оживить её. Затем уволиться со службы, объяснив это магической необходимостью: дескать, пока не очищусь от тёмных сил, исполнять обязанности должным образом не смогу. Уехать с девочкой, потерявшей от потрясения память, подальше от дворца. Там провести над собой обряд очищения и покаяния, чтобы избавиться от тёмных энергий. И затем воспитывать девочку под новым именем, как якобы шаманку-ученицу. И, когда она вырастет, отпустить её на волю. Подразумевается, что никаких других способов спасти девочку у шаманки не было — она даже не пыталась попробовать что-то другое, а сразу выбрала именно этот способ как ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНЫЙ.

Это — логика действий не шамана, а обычного человека. Потому что эта логика основывается на закономерностях обычного материального мира, а не того незримого мира, с которым имеет дело магия. Воин, которому приказали убить невиновного человека, а он не хочет его убивать, поступил бы именно так: нанёс бы сильную рану, затем тайно вывез лежащего без сознания раненого под видом трупа, вылечил его, увёз подальше в безопасное место, устроил там жить под чужим именем и обучил боевым искусствам, чтобы в будущем этот человек мог сам себя защитить. Для воина это — рискованный, но возможный способ действия. Сложно рассчитать и провести всё так, чтобы раненый не умер, пока его довезут до лекаря, сложно прятать и перевозить больного, но принципиальных препятствий нет. То же самое мог бы сделать и лекарь, которому приказали отравить человека: он мог бы отравить не до конца, вывезти отравленного, дать ему противоядие, спрятать его где-нибудь и сделать своим учеником в искусстве медицины. Для лекаря это — тоже возможный способ действия. Обычный человек может так сделать. Но только не маг.

Меч воина — вещь универсальная. С мечом человек может, в зависимости от приказа начальства, сражаться сегодня за доброе дело, завтра за неоднозначно-сомнительное, послезавтра за откровенно несправедливое, а на следующий день — снова за праведное. И меч как был мечом, так и останется мечом. Медицина, то есть управление процессами в человеческом теле, тоже достаточно универсальна: один и тот же врач может сегодня заниматься исцелениями, завтра — отравлениями, послезавтра — снова исцелениями. И никуда его медицинские навыки от этого не денутся. Хотя это и против нравственных правил медицины. А с магией что-либо подобное проделать не то что нечестно — просто невозможно. У магии есть свои законы, строгие и непреложные. И кто пойдёт против них — тот своей цели не достигнет.

Магия — это не простое "осуществление своей воли через видение на расстоянии и действие на расстоянии", это взаимодействие с энергиями, управление энергиями и действие через посредничество этих энергий. Качество энергий и способ взаимодействия с ними важны принципиально. Если для достижения цели избрано не соответствующее ей средство, то цель достигнута не будет — будет лишь иллюзия достижения цели. Для мага, работающего с белой магией, браться за чёрную магию недопустимо. А чёрный маг в принципе неспособен работать с методами белой магии — они ему недоступны. Для чёрного мага затащить белого мага в свою чёрную магию — большая удача: если к ещё не иссякшей светлой энергии такого "новобранца" примешивается тёмная, получается яд более разрушительный, чем обычная тёмная энергия. Так же, как правда, смешанная с ложью, превращается в особо опасную ложь. Разорвать связь с миром чёрной магии, очиститься от тёмных энергий не так легко, как это кажется. Между белой и чёрной магией нет переключателя: "то включил — это выключил, то выключил — это включил". Белая магия — как учёба в университете: войти в него трудно, заниматься в нём трудно, зато вылететь из него очень даже легко. А чёрная магия — как преступный мир: попасть туда легко, а вот выбраться оттуда очень трудно. Насколько трудно выйти — это зависит от того, насколько глубоко человек зашёл и насколько сильны те, с кем он увязался. Кому-то удаётся вовремя порвать связь, выйти и начать новую жизнь, а кому-то это не удаётся или же удаётся слишком поздно... Смотрите дораму "Дневник ночной стражи" ("Ночной дозор") — она только на первый взгляд кажется запутанной сказочкой, на самом деле там в аллегорически-символической форме многое показано наглядно и достаточно близко к истине.

Тот путь решения проблемы, который показан в дораме "Солнце в объятиях луны", для шаманки был бы невозможен. Сама совершает обряд убийства из чёрной магии, сама спасает пострадавшую и лечит её методами белой магии... Как будто это всего-навсего "потусторонняя медицина", как будто в магии "яд и противоядие могут даваться из одних рук". Да ещё эта шаманка сама благополучно очищает себя от тёмных энергий после участия в настолько тяжёлом обряде, как "убийство на расстоянии". Как будто это "испачкался-выкупался". Кстати, сам обряд очищения, напряжение и труд, с очищением связанные, в дораме даже и не попытались показать, — упомянули в паре слов: шаманка сказала, что пойдёт очищаться, и на этом всё. Ну, это ж такая несущественная деталь, чего на неё хронометраж тратить... Да и вообще, сочиняем сказочку, в магию и сами не очень-то верим, так кому тут нужна правда жизни, на что нам логика, были бы спецэффекты...

Эх, если бы вместо мистики в сюжете присутствовали боевые искусства или медицина! Был бы воин или лекарь, не пожелавший стать убийцей и спасший свою жертву, — это было бы и героично, и романтично. Но, видите ли, недостаточно эпично... А сказку "Солнце в объятиях луны" сочиняли люди, которые всю жизнь создавали истории только про политику и прочие материальные земные дела, а потом им захотелось более грандиозного размаха. Чтобы был "эпос, пафос и кактус". И они решили: "Не пора ли нам замахнуться на Вильяма нашего, понимаете, Шекспира?" (как говорил режиссёр любительского театра в советском фильме "Берегись автомобиля!"). То есть, в данном случае, замахнуться на дела потусторонние и небесные. И замахнулись! И изобразили "мир иной", живущий по законам "мира сего". "Скрестили ужа с ежом".

Получилось странное зрелище: мир, в котором обычная земная власть — власть членов королевской семьи и дворцовых чиновников — намного сильнее, чем магия! Люди, которые обучены повелевать зримыми и незримыми стихиями, ползают в ногах у людей, которые способны повелевать только другими людьми! "Самая лучшая шаманка Чосона" — человек морально стойкий и сильный духом, но она не в силах защитить себя и погибает от рук обычных палачей. А "второй лучшей шаманке Чосона", для того, чтобы обмануть злоумышленников и незаметно спасти девочку, приходится нарушить свои шаманские правила и опуститься до исполнения обряда чёрной магии. То есть они обе не в состоянии обмануть злодеев тем путём, который доступен и белым, и чёрным магам, — это путь создания иллюзорных видений и ощущений, не имеющих ничего общего с реальностью, но выглядящих настолько убедительно, что человек не сможет отличить их от настоящих. Во многих сказках, в том числе корейских, говорится о таких чудесах. Неужели же даже у лучших шаманок Чосона знания ограничены лишь определённым набором рецептов-обрядов, которые требуются от них по службе, и из-за этого они должны страдать от рук обычных людей и ползать в ногах у облечённых властью мерзавцев? И это лучшие шаманки... Тогда какое же жалкое зрелище представляют собой все остальные шаманки Чосона?

В дораме "Дневник ночной стражи" ("Ночной дозор") никто из людей, занимающихся магией, не преклонялся так покорно перед приказами короля и его чиновников. Злой шаман, действовавший путём чёрной магии, не боялся ни короля, ни министров, ни стражей закона, ни солдат, потому что знал, как на них воздействовать, чтобы добиться своего. Он не был всесилен, но он был ловок и изобретателен, и хорошо знал слабые места тех, кого стремился подчинить себе. Ночные стражи, действовавшие путём белой магии, тоже никого не боялись: они хоть и относились к государственной власти уважительно, но не подчинялись ей слепо, и продолжали упорно бороться против опутавшей дворец чёрной магии вопреки каким бы то ни было приказам и угрозам. Ночные стражи тоже не были всесильны в магии, и сила обычной земной власти представляла для них серьёзную угрозу. Но они были людьми самостоятельно мыслящими, упорными, деятельными и не сдающимися. Они не смирялись с несправедливостью. В этом и была их главная сила.

Маги бывают разного уровня, разного качества. Бывают и такие, про которых трудно сказать однозначно, к какой стороне они принадлежат — к светлым или к тёмным, поскольку они не идут по твёрдому пути, а ещё блуждают. Ночные стражи-то выбрали свой путь однозначно: они занимались белой магией в чистом виде, то есть они никогда не совершали даже во имя самого благого дела обрядов с какими-либо кровавыми жертвоприношениями. А вот в дораме "Чумон", повествующей о временах древних королевств Пуё и Когурё, показана жрица-прорицательница Ёмиыль, которая, согласно верованиям той эпохи, даже при обрядах во имя благого дела использовала принесение животных в жертву. Тем самым она притягивала соответствующие энергии, привлекала соответствующих сущностей. И эти сущности — сущности, приходящие на запах смерти, — далеко не светлые. Но она не понимала, что в этом может быть вредного. Потому и неудивительно, что её духовное зрение было несовершенно: символические знамения небесной воли она-то видела, но не всегда могла их верно трактовать. А поскольку Ёмиыль, как всякая настоящая жрица, была твёрдо уверена в истинности своих видений и в правильности своих трактовок, то её ошибки дорого обходились государству и народу. Ведь она, веря, что осуществляет волю небес, твёрдо и настойчиво убеждала властителей последовать её советам. Она была из тех жриц, которые мыслят не как духовные люди, а как политики, то есть не принимают во внимание понятия совести и справедливости, а ориентируются только на своё видение политического расклада "небесной воли". И потому Ёмиыль блуждала между злом и добром: ошибаясь и заблуждаясь, легко становилась помощницей зла, но, прозрев, смогла снова вернуться на путь истинного служения Небу и государству.

Ёмиыль и заблуждалась, и прозревала искренне. Для неё эти блуждания были не игрой, а настоящим выбором жизненного пути. И Ночные стражи тоже были искренними: иногда они совершали ошибки, которые потом старались исправить, иногда они против воли подпадали под влияние врагов, а потом побеждали это влияние и освобождались от него, и для них всё это тоже не было игрой, а было настоящим выбором пути.

"Блуждания" шаманки Чан Нок Ён из "Солнца в объятиях луны" совсем другие. Их даже и блужданиями-то нельзя назвать. Это не блуждания, не искреннее заблуждение с последующим прозрением, не настоящий выбор жизненного пути, а проделанная при полном сознании ловкая "политическая" игра, хитрость и расчёт, отчаянные и рискованные ходы, где средства разного качества направленны на достижение одной и той же определённой цели. Чан Нок Ён дрожит и унижается перед обычной земной властью, словно служанка какая-то, но в своей магической сфере она — ооо! Хитрая лиса, матёрый волк и океанская акула, которой всё нипочём! Она увязалась с тёмными энергиями вовсе не потому, что собралась и вправду податься в чёрную магию, поддавшись на иллюзию, что тёмные силы дадут ей более широкие возможности. Она приманила тёмные силы, попользовалась ими, а потом, не дав им удовлетворить жажду разрушения до конца, снова оттолкнула их от себя и порвала с ними связи. Как выбрасывает политик использованных пособников-"шестёрок", которые ему больше не нужны. Но даже в политике не так просто порвать связь, которая однажды была установлена. Если после разрыва политического союза у использованных и выброшенных союзников осталась сильная обида и жажда мести, то тени и следы прошлых сделок, уцелевшие бывшие союзники порой могут преследовать политика всю жизнь, мешать ему и отравлять его существование. Так же и тёмные силы никогда не простят мага, который установил с ними связь, использовал их, а потом постарался отбросить. Они будут пытаться вернуться к нему и захватить его под своё влияние. И, чтобы защитить себя, он должен будет выставить такой духовный щит, сквозь который они не смогут проникнуть. Борьба мага за очищение себя от связей — это борьба не на жизнь, а на смерть. Это выбор пути. Это не политическая игра. Здесь нельзя сказать: "Я не жалею о том, что сделал тогда, но впредь больше так не хочу". Нельзя сидеть сразу на двух стульях.

Если шаманка Чан Нок Ён действительно очищалась, она должна была с полной убеждённостью сказать: "Когда я связалась с тёмными силами, Я БЫЛА НЕПРАВА, нельзя было так делать, надо было по-другому..." У неё должно быть настроение борца, который готов жизнь отдать, чтобы ИСПРАВИТЬ СВОЮ ОШИБКУ. А что мы видим в дораме? Несчастного подавленного человека, который мается угрызениями совести и "бьётся головой о стену" в таком духе: "О, я согрешила, я совершила ужасный грех, но по-другому тогда было нельзя... Что мне оставалось делать? Я СДЕЛАЛА, ЧТО МОГЛА... Но теперь на мне висит вина. И я должна отдать себя в жертву, чтобы искупить эту вину! Пусть моя гибель будет ПЛАТОЙ ЗА МОЙ ГРЕХ!" Никакой борьбы. Одно смирение. И нам показывают, что при таком-то настроении возможна какая-то там победа в области магии, где от настроя духа зависит всё?! Да что за бред!!!

Получается, можно совершить грех, главное — потом заплатить за него как следует. Это всё равно что сказать: "Нарушайте правила дорожного движения, сколько душе угодно, только штрафы платить не забывайте, и всё будет хорошо!" Жертва — как плата за грех... Так и вспоминается "Дневник ночной стражи", где юная шаманка из дикого племени, попав в столицу цивилизованного государства, пытается понять странные правила здешней жизни.
"- Он должен заплатить за свою вину!
- Платить за вину... Платить за жильё... Платить... Платить..."
Она обратила внимание, что применяется одно и то же слово: "Платить". И попыталась понять, что бы это значило. А ведь не зря применяется одно слово. Некоторые так и думают: ну, какая разница? Например, приходим в трактир — за обед платим, за жильё платим. Сперва поели, потом заплатили, сперва получили комнату, потом заплатили — и всё в порядке. Так и за грех заплатим: сперва согрешим, попользуемся выгодами от греха, потом заплатим своими страданиями — и всё в ажуре!! Какая-то торговая сделка в области морали.

И вот такую торговую сделку в области морали нам тут и показывают как образец сообразительности, самоотверженности и чувства ответственности. И ещё доказывают, что из такой сделки может выйти что-то хорошее.

Причём сделала шаманка всё это для чего? Чтобы спасти "истинную луну". То есть для того чтобы исполнить волю Небес... Заняться чёрной магией для того, чтобы исполнить волю Небес!!! Батюшки, чему нас тут учат... Причём именно благодаря этому воля Небес и осуществляется! Миром правят всемогущие Небеса, но эти Небеса, при всём своём могуществе, могут проложить свою волю только через какие-то интрижки с Адом, положив для этого в жертву несчастную шаманку, которой пришлось сперва запятнаться, потом каяться, а потом ещё и погибнуть! Ну и ну! Не святые Небеса, а простые грешные земные царьки какие-то... Что это за мироздание такое в этой дораме, где это мы с вами очутились, и где наши вещи, и что это за лапша у нас на ушах?...

***

С тех пор, как шаманка с девочкой тайно уехали в безопасное место, прошло немало лет... Тут заканчивается "преамбула" и начинается основная часть истории. Истории о том, как Небеса всё равно вернули всё на свои места, доказав людям, что не следует пытаться дуть против ветра. И вот тут-то и происходит резкая смена всей атмосферы и всего качества дорамы. Такое ощущение, будто магический обряд "убийства на расстоянии" не только главную героиню, но и дораму заодно до полусмерти задушил. И героиня, и дорама — обе к жизни-то вернулись, но остались психически покалеченными: героиня стала тихой и зажатой, а у дорамы и живость резко убавилась, и логика где-то потерялась, и — самое главное — нравственные понятия перекосились. Вернее, логика и нравственные понятия успели пострадать ещё при подготовке к обряду, а вот живость исчезла уже после него. Создаётся общее ощущение травмированности — настолько велика разница в атмосфере между "детской" и "взрослой" частью сюжета.

Шестерых юных актёров, игравших юных главных героев в первых сериях дорамы, подобрали очень удачно, они прекрасно вписались в образы, роли свои сыграли от души, за время съёмок спелись в дружную компашку — на них было любо-дорого смотреть. Они наполнили сиянием и теплом все светлые сцены, а трагические сцены сделали пронзительными. В дораме создался свой мирок, полный живых и ярких образов, с героями которого сживаешься, привязываешься к ним. И даже когда актёрский состав сменяется с детей на взрослых, а повествование из яркого и быстрого становится замедленным, полузастывшим, блёклым и тоскливым — всё равно уже не можешь бросить этих героев, и стойко смотришь всю дораму до конца просто для того, чтобы узнать, а что же с ними стало… 12-летняя Ким Ю Чжон, 15-летний Ё Чжин Гу, 18-летний Ли Тэ Ри (так его теперь зовут, а тогда его звали Ли Мин Хо, и он был тёзкой "того самого Ли Мин Хо"), 12-летняя Ким Со Хён, 23-летний Им Си Ван, 12-летняя Чжин Чжи Хи — из-за их таланта и обаяния я смотрела эту дораму.

Шесть главных актёров-взрослых не только совсем не похожи на юных первоначальных исполнителей своих ролей. Вдобавок среди них одни сыграли свои роли ярко, прочувствовано, талантливо, а другие остались какими-то бледными тенями, совершенно не похожими на тех людей, которые, по идее, должны были действовать в этой истории. В итоге гармоничный ансамбль из главных актёров не получился, а получилось "кто в лес, кто по дрова" — вроде в одном направлении, но с разным настроем. Да и атмосфера в дораме стала какая-то… загнанная в тесные рамки, отдающая холодноватостью и официозностью. Долго я не могла понять: что же произошло? Во время просмотра дорамы и долгое время после него мне казалось, что дело в актёрах или в режиссёре: "Наверное, не всех актёров удачно подобрали на роли, и эти образы им просто не подошли, вот они и не смогли вжиться. Или просто они не поладили между собой, и новый актёрский коллектив не спелся в дружную компашку. Или режиссёр с ними маловато поработал, не смог их вдохновить, настроить и сплотить." Потом, вспоминая, думала: "Нет, наверное, всё-таки виноваты сценаристы, что-то они недоработали, не продумали, не прописали..." А теперь понимаю: ничего подобного. Это не ошибка, не чья-то недоработка, а закономерный результат всего процесса, это единственно возможное качественное и правильное воплощение задумки. Актёры всё сделали правильно: они играли так, как им сказал режиссёр. Режиссёр тоже был прав: он создавал как раз ту атмосферу, которая соответствовала общему настрою сценария. И сценаристы работали старательно: они сделали в сценарии всё так, чтобы наилучшим образом выразить суть, на которой стоит вся эта история, передать главную идею, вокруг которой она вращается, как вокруг центра. Вот в этой-то ГЛАВНОЙ ИДЕЕ и кроется... та самая "игла, которая в яйце, которое в утке, которая в зайце, который в сундуке, который на цепях на дубу висит".

Юные актёры играли так ярко и живо потому, что они были детьми. Они не задумывались ни о каких идеологических основах сценария, они просто жили и радовались жизни, они играли в сложную и интересную игру под названием "актёрская работа", отдаваясь ей беззаботно и искренне. Они принесли в дораму свою природную жизнерадостность, которая передалась и взрослым на съёмочной площадке. А когда "детская" часть сюжета закончилась, и на площадке остались одни взрослые, то взрослые стали думать о сути и смысле событий, которые они изображают, об идеях и понятиях, о жизни, о философских и около-философских вопросах. И тогда главная идея этой истории стала воздействовать на них. Весь настрой дорамы подчинился ей. И вышла весьма унылая картина, с редкими проблесками чего-то живого, словно пустыня с оазисами. Главный и самый крупный из этих "оазисов" — образ главного героя.

"Истинное солнце" — бывший наследный принц, теперь уже король, Ли Хвон в исполнении актёра Ким Су Хёна. Очень интересный образ, настоящее украшение этой дорамы.

Поговорка гласит: "И на солнце есть пятна". Ну что ж, если так, то принц Ли Хвон на солнце и правда похож: образ светлый, но изрядно пятнистый) Главное пятно на его светлом лике — то, что он самоуверенный самохвал. Второе пятно — то, что он под хорошее настроение любит дразнить не только врагов, но и друзей своих. А иногда и обмануть своих друзей — так, по-мелочи, по-детски, безобидно, — это он тоже не считает чем-то нехорошим. Эти три пятна серьёзно его портят. Если бы не они — был бы полный идеал. Впрочем, для политика это, возможно, как раз идеал и есть. Самоуверенный, наглый, от избытка щепетильности не страдающий. В самый раз для того, чтоб вращаться среди грубости политических кругов. Но в то же время — не подлый, а с твёрдыми понятиями о чести и справедливости, и о стране думающий. Как раз такой, как надо! Но всё равно эта "пятнистость истинного солнышка" порой сильно мозолит глаза, когда направляется не на противников, а на его товарищей…   

По сути дела, Ли Хвон — мальчишка, озорной, своенравный, ершистый. Он старается не унывать, несмотря на свою не очень-то счастливую дворцовую жизнь. Он хочет думать своей головой и действовать по своему разумению, ни у кого не ходя на поводу, несмотря на то, что в силу его высокой должности его норовят подчинить себе все, кому не лень. Его самоуверенность и самохвальство — это не просто глупое озорство, это средство самоподдержки и самозащиты. Этой грубой высокомерной коркой он защитился от окружающего мира. Однако стремление Ли Хвона к независимости в политике и самостоятельности в личной жизни не оборачивается, как у некоторых, "бунтом, бессмысленным и беспощадным" в духе "назло бабушке уши отморожу" или "спалил дом, потому что были мыши в нём". Ли Хвон умён, сообразителен, мыслит трезво. И, несмотря на его любовь к самохвальству, его не поймаешь на крючок с помощью лести — он слишком хорошо знает ей цену. Именно это его стремление к самостоятельности и умение быть самостоятельным, нежелание смиряться и плыть по течению вызывают уважение и симпатию к нему.

То же самое стремление к самостоятельности и нежелание плыть по течению Ли Хвон проявляет и в вопросах любви и семьи. Его непоколебимая верность любимой — редкая драгоценность для человека, занимающегося политикой, воспитанного в дворцовом мировоззрении и находящегося в должности короля. Один раз влюбившись, Ли Хвон бережно хранил память о своей утраченной любимой, и не изменил своей любви, несмотря ни на что. Хотя его и женили на той, которую он не любил, и со всех сторон наседали на него с требованиями наконец-то зачать с ней наследника, как положено по дворцовым законам, но он упорно отказывался провести ночь с нелюбимой женой и жил памятью о той, которую потерял, казалось, безвозвратно. Конечно, тут примешивалось и его нежелание попасть в политическую зависимость от родителей навязанной ему королевы, но ведь никто не мог помешать ему завести себе какую-нибудь симпатичную наложницу и таким образом попытаться развеять грусть-тоску, а он этого не делал, не хотел, познав настоящую любовь, размениваться на фальшивки. Играться с женщинами, как с игрушками, не открывая им своего сердца, — этого он не умеет. А открыть своё сердце кому бы то ни было, кроме единственного родного человека, — не хочет и не может. Такая принципиальная верность в любви со стороны короля достойна уважения и восхищения.

В общем, Ли Хвон был бы почти идеалом, если бы не говорил так часто о том, какой он идеальный)) Впрочем, это модная тенденция среди современных дорамных главных героев — восхвалять себя собственноручно, не дожидаясь, пока кто-то другой это сделает. Похоже, создатели дорам уверены, что их произведения смотрят слепые зрители, которые не поймут, что главный герой — писаный красавец, пока он сам об этом не скажет. А может, они просто слишком творчески переосмыслили лозунг "Да здравствует самообслуживание!". Не знаю. Но даже несмотря на это самообслуживание, Ли Хвон остаётся самым привлекательным образом в дораме. А уж как прекрасно его играет Ким Су Хён — о-о! Любо-дорого смотреть!

"Второе солнце" — принц Ян Мён в исполнении актёра Чон Иль У. Как и полагается солнцу, пусть и второму, он тоже светлый и тоже немножко с пятнышками. В смысле — его идеальность тоже слегка подпорчена самохвальством, склонностью к дразнилкам и вдобавок попытками жить балуясь. Но это уже не озорство и не защитная грубая корка, а маска немного легкомысленного и неунывающего парня, под которой Ян Мён прячет ото всех, да и от себя тоже, свою тоску одиночества и горечь чувства собственной нереализованности и ненужности. Проявить свои таланты в государственной службе и политике, как делают другие юноши из знатных семей, ему не позволяют. А как найти другой путь в жизни, он не знает. С личной жизнью у него тоже всё плохо: королевская семья держит его на расстоянии, а других родных людей он в жизни не встретил. Одна у него радость в жизни — любовь к главной героине, к девушке, которая какое-то время согревала и освещала его одинокий путь. И любимая никогда не ранила его холодом равнодушия, не отталкивала его. Она относилась к нему тепло, по-дружески, как к близкому человеку. Но "тепло, тепло, да не лето, друг, друг, да не жених".

Как и Ли Хвон, Ян Мён — сын короля. Старший сын. Но, в отличие от Ли Хвона, он — сын не от королевы, а от наложницы, а потому статус его ниже. Однако всё же по закону он второй в очереди кандидат на трон после наследного принца Ли Хвона. Потому кто-то мечтает использовать Ян Мёна в интригах, а кто-то, наоборот, боится участия Ян Мёна в политике. Отсюда все печали. Ян Мён — умный и способный, но он не коварный интриган, а честный и добрый человек. Жить подло ему не позволяет совесть, а жить счастливо не дают люди.

Несчастливая и несправедливая судьба этого героя — главная причина, по которой я НЕ ЛЮБЛЮ эту дораму. И дело даже не в том, что на его ни в чём не повинную голову свалилось слишком много лишений и страданий — в других дорамах бывали герои и несчастнее его — а в том, что все эти несправедливые лишения и страдания были полностью оправданы: дескать, такова воля Небес, и не о чем тут больше рассуждать.

Причём никто не ругал Небеса за жестокость и несправедливость к Ян Мёну. Ли Хвон сочувствует Ян Мёну, скучает по нему и жалеет, что им не дают быть рядом, но он просто изливает свои чувства, не выдвигая никакого идеологического обоснования в противовес провозглашаемой "Небесной воле". А все вокруг спокойно мирятся с ниспосланной Небесами на главу Ян Мёна несправедливостью. И он сам давно уже смирился с ней, сжился с ощущением, что он — лишний, ненужный. И от этого становится ещё больше обидно за него. И рождается неприязнь и к этим бессмысленно-жестоким Небесам, и к сценаристам, которые такие Небеса не только нарисовали, но и оправдали — оправдали совершенно открыто, внаглую!!

Нет, не из личной симпатии к Ян Мёну или к актёру Чон Иль У возникло такое чувство. Образ Ян Мёна, добрый и мягкий, как раз из тех, какие мне нравятся, тускнел и бледнел из-за своей смиренности, и потому "светил, но не грел". А талантливейший актёр Чон Иль У хоть и сыграл роль Ян Мёна хорошо, продуманно и прочувствованно, но не впечатлил: созданный им образ остался в памяти каким-то бледным — видимо, именно потому, что он правильно его изобразил. Ли Хвон, несмотря на то, что в отдельных моментах бывал неприятен, всё же был и до самого конца остался ярче, интереснее и симпатичнее, чем Ян Мён. Но когда в дораме явная несправедливость облекается в красивую оболочку, и на блюдечке с золотой каёмочкой зрителям преподносится логический и нравственный софизм, тогда личные симпатии в сторону, просто обидно за ни в чём не повинного хорошего человека, за попранные моральные понятия! И за свои несчастные уши, на которые навешали лапшу.

Вообще вся дорама "Солнце в объятиях луны" — это чуть ли не гимн мудрости и могуществу Небес. Несмотря на то, что мудрость у этих самых Небес порой то ли напрочь отсутствует, то ли совершенно непостижима и неисповедима. И даже малейшие дерзко-непокорные идеи в эту дораму не заглядывали. Героям дорамы даётся выбор одного из двух: либо ты смиренно и послушно принимаешь то, что тебе Небесами ниспослано, и тогда ты молодец, либо ты идёшь против воли Небес напролом по головам других людей, и тогда ты подлец. А бороться с судьбой, оставаясь при этом честным человеком — этого выбора как будто не существует в природе. А деятельно и упорно искать какие-то возможности для достойной жизни и счастья где-то в сторонке от дворца, и в конце концов найти такое счастье — это чудо невозможно даже в сказке, да? На дворце белый свет клином сошёлся? И моральная стойкость человека основывается не на совести, а на послушании, да? "Я с детства был послушным ребёнком золотушным, я не любил проказы, но обожал прика-а-азы-ы-ы!" — пел один не очень положительный герой в одном советском фильме. У этого не в меру послушного человека моральной стойкости-то как раз и не было. Как он сам пел: "Теперь для меня слово шефа — закон! Я только в одном глубоко убеждён: не надо иметь убеждений!" Умение подчиняться не имеет отношения к морали.

Образ принца Ли Хвона, который не становится ни коварным, ни смиренным — исключение из общей толпы смиренных честных людей и непокорных злодеев, населяющих эту дораму. Но даже это единственное исключение допускается лишь потому, что он отстаивает не какую-то там свою самодеятельность, а то, что предназначено ему Небесами, и противоборствует он с теми, кто нарушает волю Небес, то есть он вполне благонадёжный небесный верноподданный. Потому-то ему и позволяется быть таким инициативным и активным.

А всем остальным полагается быть просто смиренными и нести свою ношу, не задумываясь лишний раз о том, необходимо ли её нести, или лучше нести что-то более разумное.

"Возле входа в Оленьи ручьи
Вам положат в рюкзак кирпичи.
Этот жребий несладок,
Но таков распорядок,
Так неси их, терпи и молчи!"
(Эр Сэммиум)

Этот шуточный стишок так и лезет в голову при мысли о таком "подчинении Небесной воле", как в дораме показано. Уровень разумности и логической обоснованности Небесной воли в "Солнце в объятиях луны" такой же, как в этом стишке. Даже ниже. Потому что в стишке не объясняют ничего, и можно придумать объяснение самому, а в дораме попытались объяснить, но их объяснения ни в какие ворота не лезут.

Возлюбленная главного героя — ещё один образец благонадёжной небесной верноподданной, но совсем на другой лад. В природе луна светит отражённым светом солнца, однако в этой "луне" даже отражённого света её "солнца" не найдёшь, настолько они разные. "Истинная луна" — девушка по имени Хо Ён У, она же шаманка Воль (что означает "Луна"). Обычно тихие, скромные, благовоспитанные, смиряющиеся с судьбой, даже робкие героини не вызывают неприязни, только сочувствие. Да, на них порой злишься, но только любя. Потому что их можно понять. Трудно человеку, он слаб и раним, ему не хватает душевных сил для борьбы с навалившимися на него тяжёлыми испытаниями, или же его гложут сомнения в своей правоте, мешают с детства воспитанные в нём неправильные понятия. Многие из нас, зрителей, и сами не без этого, что уж там. Так что не стоит судить корейских героинь чересчур строго. Но здешняя главная героиня — действительно тяжёлый случай и какой-то парадокс. Её образ совершенно статичный и какой-то выцветший. И это — не вина актрисы, или режиссёра, или сценариста. Просто и сценарист, и режиссёр, и актриса старательно создали образ, который наилучшим образом отвечал проводимой в дораме идее. Идее покорности воле Небес.

Хо Ён У — дочь дворянской семьи и невеста наследного принца, потерявшая память о своей прежней жизни, прежнем имени, о своей семье и первой любви, и превратившаяся в Воль, ученицу шаманки. Она умна и наблюдательна. Это ясно не только из того, что говорят о ней другие герои дорамы. Это показано зрителю на конкретном и наглядном примере житейской ситуации, когда Ён У осадила одного грубияна, которого видела первый раз в жизни, так метко описав его образ жизни и его проблемы, что сошла за ясновидящую, хотя никаких шаманских способностей на самом деле не имела, а просто сделала логические выводы по методу Шерлока Холмса. И стоическая твёрдость в характере у Ён У есть — когда её по несправедливому обвинению арестовали, она не сломалась даже под пытками, и от неё так и не добились того, чего хотели.

Из этих примеров очевидно ясно, что она умная и характер у неё есть, но тем не менее в любви она проявила потрясающую недогадливость, удивительную способность предполагать что угодно, кроме истинного положения вещей, и за всё долгое время свершаемого Небесами "возвращения истинной луны на её законное место" не выказала никаких особых волевых усилий, никаких порывов устремления в каком бы то ни было направлении, а просто плыла по течению, как сплавляемое по реке бревно... О нет, даже не так, правильнее будет сказать: она упиралась руками и ногами и делала всё для того, чтобы воля Небес осуществлялась как можно медленнее и регулярно оказывалась на грани несбыточности. Но даже эти её действия были следствием не упрямства или бунтарства, а излишней смиренности, покорности и послушности. Противодействуя Небесам, она была твёрдо уверена, что беспрекословно подчиняется их воле.

Совести своей она не изменяла, всегда жила честно, ничего плохого не сделала. И это вызывает к ней некое уважение. И одновременно — жалость. Потому что, несмотря на все хорошие качества, образ взрослой Воль остаётся холодным, тусклым, уныло-бесцветным, и настолько резко отличается от благовоспитанной, но живой, тёплой девочки Ён У, что начинаешь подозревать, что пережитое потрясение от магического нападения тёмной энергии и последующее воспитание в не очень-то жизнерадостном обществе раскаявшейся шаманки тяжело сказались на её психике. Как в одной русской сказке: "Ваша дочь сознание потеряла и чувств лишилась. Сознание к ней вернулось, а чувства не пришли..." (Советский фильм-сказка "Как Иванушка-дурачок за чудом ходил") И вот этот несчастный образ травмированного человека, которого следовало бы пожалеть и постараться вылечить, преподносится в дораме, как образец положительной героини, которая правильно себя ведёт!!! И он противопоставляется всем тем, кто ведёт себя неправильно! Что за мораль у этой басни? Чему она пытается научить зрителей?

Конечно, понятно, что создатели дорамы хотели изобразить в паре "Ён У — Ли Хвон" идеальный образ "инь-ян": "ян" — мужское начало, активное, а "инь" — женское начало, пассивное. Мужчина — мужественный, яркий, пламенный, волевой, а женщина — женственная, скромная, нежная, мягкая. Но, пытаясь создать идеал, они позабыли о том, что "слишком хорошо — тоже плохо", и с разгону пронеслись мимо идеала куда-то в другую сторону.

Причём в своей упорной недогадливости Ён У была не одинока — король Ли Хвон, тоже человек очевидно умный и обладающий твёрдостью характера не стоической, а активной, оказался таким же недогадливым и не очень-то инициативным в деле "возвращения истинной луны". Стойко храня верность своей утраченной любимой, он не узнал её, когда она вернулась в новом облике, и даже интуитивно чувствуя правду, всячески убеждал себя, что это ему кажется, что просто от тоски по Ён У у него крыша поехала, вот и мерещится уже всякое, и так далее. Не захотел оставить в прошлом первую любовь и открыть сердце для новой любви, но и не понял, что эта новая любовь и есть та самая первая. Положение безвыходное.

Так эти два любящих друг друга человека стояли друг напротив друга, не делая ни шага навстречу, а великие всемогущие Небеса трудились в поте лица своего, подталкивая и пододвигая их друг к другу, преодолевая их сопротивление. Такую ситуацию можно было бы подать как романтичную комедию, и тогда она выглядела бы просто как обычный, нормальный житейский случай — люди в жизни часто бывают большими чудаками, сами того не замечая. Но нет, тут подход совсем не тот, всё подаётся в духе высокой патетики, как некий образец высоких отношений. И как подтверждение могущества Небес. Вероятно, в представлении сценаристов этой дорамы всё могущество Небес заключается в том, чтобы выполнить за человека его работу, а потом ткнуть его носом в результат и сказать: "Получай готовенькое!" А если бы человек как-то трудился и предпринимал АКТИВНЫЕ действия для продвижения в сторону соответствия Небесной воле, то величие Небес сразу бы угасло, уже не так эффектно смотрелось бы… Мол, "если человек и сам кое-что может, то зачем тогда Небеса?" Так, что ли? И кто в таком случае Небеса по отношению к человеку? Действительно руководитель, как это провозглашается, или всё-таки слуга? Запутанная какая-то идеология...  

В конце концов Небеса таки добились своего: столкнули двух своих излишне покорных верноподданных лбами и разъяснили им всё подробно. И тогда влюблённые прозрели, обрадовались, тут же по славному корейскому обычаю как следует опечалились по поводу долгой разлуки и коварства врагов, разрыдались в три ручья (что сделало дораму ещё унылее), поклялись врагов наказать, и с тех пор уже не расставались и жили дружно, хотя всё равно как-то не весело и не живо, словно так и остались заколдованными-замороженными. Нет, я не хочу сказать, что они должны были изображать какие-то пылкие страсти-мордасти, нет, их любовь и должна была быть нежной, тихой и скромной, но от любящих людей всегда веет теплом, а от этих двух послушных воле Небес образцовых товарищей — ни холодно, ни жарко. Какими романтичными, живыми, тёплыми и лучезарными были их встречи в детстве, когда им было 12-13 лет! И куда всё это делось во взрослом состоянии? Ни единой искорки. Только в самой-самой последней сцене самой последней серии они наконец-то стали разговаривать друг с другом по-человечески и от них повеяло теплом, началась нормальная романтика… И на этой радостной ноте опустился занавес. А до этой последней сцены был такой романтизьм, что охохонюшки. "Этот стон у нас песней зовётся."

В официальном описании "Солнца в объятиях луны" эта дорама преподносилась как "невинная история любви". Не знаю, в каком таком смысле она невинная. Видимо, в том смысле, что ТУТ ПОЛНЫМ-ПОЛНО НЕВИННО ПОСТРАДАВШИХ.

И один из главных невинно пострадавших (после Ян Мёна, конечно) — это Хо Ём, тот самый талантливый и симпатичный учёный, который стал мужем принцессы. Братец несчастной Хо Ён У. С ним обошлись несправедливо все на свете — и Небеса, и люди, и даже сценаристы! В начале дорамы все твердят, что он талантлив, умеет объединять вокруг себя людей и может многое сделать для страны, на почве чего одни возлагают на него радужные надежды, а другие опасаются и хотят задвинуть его куда-нибудь в дальний угол, чтобы он, не дай Небо, не затмил своим сиянием кого не надо. Разумеется, зрителю хочется хоть одним глазком посмотреть, как выглядит такая живая драгоценность не в теоретических описаниях, а на практике, в деле. Но не тут-то было! В дораме нет ни одной сцены, в которой более-менее ярко проявились бы таланты этого учёного. Нет ни в начале, когда он ещё юн и служит во дворце в качестве учителя наследного принца, ни в основной части, когда он уже отдалён от политики. Образ Хо Ёма остался лишь наброском, а не настоящим портретом, он и нужен-то сценаристам только для того, чтобы поставить его в нужном месте и привязать к нему некоторые ниточки сюжета, как к колышку. Хо Ём в юные годы запоминается одним — лучезарным обаянием, и больше ничем, а во взрослом состоянии и вовсе проходит мимо внимания и памяти бледной тенью, несмотря на то, что какое-то там участие в событиях принимает.

Жалко этого героя и обидно за него. И на государственном поприще ему за всю дораму так и не дали развернуться, и тихое семейное счастье подарили с щербинкой. Его жена, которую он любит, ни о чём не подозревая, его по-детски милая и невинная принцесса на самом деле — преступница, участвовавшая в убийстве ни в чём не виновной девочки ради того, чтобы заполучить его, своего прекрасного возлюбленного...

Образ взрослой принцессы Мин Хва — тоже бледная тень, такая же, как её муж. Но тут уже дело не в сценарии, а то ли в неудачном выборе актрисы, то ли в режиссёрском взгляде на исполнение роли. Принцесса в детстве — это живая, подвижная, очень обаятельная и милая, но своенравная и капризная девчонка с пробивным характером. Она привыкла получать всё, что захочет. Что её и сгубило: ей не хватило моральной устойчивости, чтобы отказаться от соблазнительного предложения взрослых преступников заполучить счастье ценой чужого горя.

Точнее, поначалу она не знала, что участвует в убийстве. Потом пришла в ужас от содеянного, терзалась, мучилась. Но в конце концов… приняла — задним числом — это убийство, согласилась с ним. И из несчастной использованной жертвы превратилась в полноценную преступницу. Её признание звучит недвусмысленно: «Тогда я и правда ничего не знала! Только потом поняла, что натворила. Но… Даже вернись я назад, всё равно… выбрала бы мужа. Обрушь Небеса на меня свой гнев, умри я и попади в ад, я… не пожалела бы о своём поступке.» (18 серия, 23:09-24:28, перевод ФСГ «Альянс») Выражение её лица в этот момент очень впечатляющее. Невинная миловидность вдруг исчезает, и из-под неё проглядывает такое… Да, актриса сыграла хорошо, с чувством, но… Образ, который она создаёт, слишком сильно отличается от образа, созданного юной актрисой. Не складываются они воедино.

Мин Хва — это смесь детской наивности и беспринципного эгоизма — очень яркий образ, из него так и плещет энергия — стихийная, неуправляемая, несознательная, "раздайся, море — треска плывёт!". Это в юности. А во взрослом образе что? Такая же с виду миловидная и безобидная, как и в детстве, но при этом тихонькая, скромненькая, даже в чём-то подавленная. Конечно, чувство вины могло подавить принцессу и лишить её прежней живости, но ведь не переродилась же она, да к тому же и не раскаялась по-настоящему, а значит, за её подавленностью должны чувствоваться какие-то остатки прежней своенравности и пробивного характера, не желавшего знать преград! Ничего такого. Словно это совсем другой человек. Или бледная тень прежнего человека…

На фоне этого театра теней ещё ярче выступает прекрасно сыгранный образ — "вторая луна", королева, девушка по имени Юн Бо Гён, которую играет талантливая актриса Ким Мин Со. Ей удалось передать жизнь, страсть и трагедию человека, который стремится заполучить желаемое всеми правдами и неправдами, ломится вперёд к цели упорно и настойчиво, а в конце концов всё равно не получает ничего, и остаётся опустошённым и разбитым, потерявшим смысл жизни. Конечно, Юн Бо Гён не была главной виновницей всего произошедшего. Грязным путём занять чужое место, выйти замуж за наследного принца, стать королевой, попытаться заставить своего мужа-короля зачать наследника — всё это решала на самом деле не она, это решали её родители. Дочь была всего лишь исполнительницей их воли. Но она свою роль исполняла не смиренно и послушно, а с инициативой и энтузиазмом! Потому что ей казалось, что так она сможет заполучить сердце понравившегося ей человека… А на чувства этого самого человека ей было наплевать, она думала только о себе и о своих желаниях.


****

В русском народе говорят: "Конец — делу венец". В этой дораме конец — действительно венец всему делу, апофеоз всей провозглашаемой в ней идеологии, квинтэссенция понятий о Воле Небес, об Устройстве Государства и о Справедливости.

Враги короля Ли Хвона задумали свергнуть его и посадить на трон Ян Мёна. Не ради его прекрасных глаз, разумеется, а ради того, чтоб самим около него тёплые местечки занять — стать приближёнными нового короля. Разумеется, сперва спросили самого Ян Мёна, как он смотрит на трон. Ян Мён, как умный и смыслящий в политике человек, понял: чтобы защитить своего любимого брата и законного короля от изменников, лучше сперва втереться к этим изменникам в доверие, а потом вскрыть и накрыть всю их шайку… Итак, пошёл мятеж, началось вооружённое столкновение между мятежниками и королевской стражей. Ян Мён в бою тут же перешёл на королевскую сторону и лично покрошил кучу мятежников. Бой окончился, руководители мятежников перебиты, рядовые — кто убит, кто тяжело ранен, мятеж подавлен успешно, королю больше ничего не грозит. Все радуются. И тут, нежданно-негаданно, один недостаточно сильно раненый солдат из мятежников находит в себе силы подняться на ноги и, движимый желанием отомстить бывшему союзнику за предательство, начинает целиться копьём в Ян Мёна. Он ослабел из-за раны, поэтому шатается и целится долго. Очень долго целится. Он стоит один-одинёшенек. Возле короля стоит целый ряд королевских лучников, а на площади вокруг Ян Мёна рассеянной массой стоят королевские мечники — те, которые не погибли и не ранены в бою. Где-то посередине между Ян Мёном и королём стоит Ун — личный стражник Ли Хвона и близкий друг Ян Мёна. В общем, достаточно народу, чтобы либо убить недобитого мятежного солдата прежде, чем он кинет копьё, либо оттолкнуть в сторону Ян Мёна (или, на худой конец, закрыть его собой). Но вместо этого происходит следующее: все, кроме мятежного солдата, Ян Мёна и Ли Хвона, застывают, как декорация... Ли Хвон кричит брату, чтоб тот поберёгся… Ян Мён оборачивается и долго смотрит на солдата. Затем, тоже без лишней спешки, поворачивается и смотрит на Ли Хвона, и мысленно произносит нелепую, но очень патетичную предсмертную речь о том, что его смерть угодна Небесам и пойдёт на благо королю и государству... После чего поворачивается к вражескому солдату, бросает свой меч наземь и ждёт, когда его убьют... А мятежный солдат всё шатается и целится... А "вся королевская рать" всё стоит и стоит, как парализованная... А король тоже застыл, явно в шоке от происходящего, — приказов не отдаёт, молча смотрит и страдает... Всё так плавно, "чинно-благородно", неспешно, прямо как в анекдоте:
"- Что такое опера?
- Это когда один человек колет другого ножом, а тот, вместо того, чтобы упасть, долго и громко поёт."

Раненый солдат, собравшись с силами, всё-таки кидает копьё, причём с такой силой, что оно не просто долетает до Ян Мёна, но и пронзает его. Ян Мён падает, тут наконец-то все оживают и собираются вокруг него кружком, оплакивая его безвременную кончину. Ли Хвон рыдает, а Ян Мён произносит, обращаясь к нему, ещё одну речь, на этот раз уже вслух. Речь вполне разумную, по возможности утешительную и без всяких "небесных благоглупостей". После чего умирает. Ли Хвон рыдает ещё громче и в порыве протеста против гибели любимого брата кричит ему в лицо так, что слышно на всю площадь: "Я тебе не приказывал умирать! Вернись! Это приказ!" Нет-нет, он не сошёл с ума, просто в Корее издревле принято разговаривать в подобном духе с только что умершими, — чтобы никто не сомневался, что ты скорбишь...  

Вся сцена — анекдот чистой воды, только какой-то чёрный, не смешной... И проделанный на полном серьёзе. «Серьёзное лицо — это ещё не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица.» — как верно сказал "тот самый Мюнхгаузен" из советского фильма... До чего он был прав!

Патетичная мысленная речь Ян Мёна — изречение, достойное отдельного изучения. С горечью, но с полной убеждённостью и с полным смирением, подставляясь под копьё, он думал так:

В переводе ФСГ "Альянс": "Ваше величество, прошу, простите меня за это глупое решение. На небе есть место только для одного солнца. Теперь я не посягну на устоявшийся порядок вещей."
В переводе ФСГ "Bears": "Ваше Величество. Простите, я поступлю, возможно, очень эгоистично. На небе может быть только одно Солнце. С этого дня, я больше не буду причиной беспорядков."

Это не благородство. Имя этому — острый приступ депрессии. Такое надо не прославлять, а лечить. Депрессия у принца Ян Мёна наступила оттого, что ему всю жизнь внушали со всех сторон, что он — лишний, ненужный, обуза: одно его существование уже опасно для наследного принца Ли Хвона и для порядка в государстве... В общем — что он человек страшно вредный чуть ли не для всего мироздания. Ему так долго это внушали, что он в конце концов поверил, и это довело его до самоубийства.

И никто, ни один человек в дораме не сказал, что это неправильно. Даже Ли Хвон в своём бурном протесте просто выплёскивал эмоции, кричал: "Я не хочу, чтобы ты уходил!", вместо того, чтобы сказать: "Ты мог бы стать моей опорой. И всю жизнь защищать меня, как сейчас. Вместе мы смогли бы сделать для страны гораздо больше, чем я смогу один. Жаль, что нам не дали возможности работать вместе!" Если бы он так сказал… пусть это было бы слишком поздно… но это выправило бы идеологию дорамы на более близкое к истине направление! Ну, а после этого можно и порыдать, если уж так положено.

Но никто в дораме ничего подобного не говорит. НИКТО НЕ ОПРОВЕРГАЕТ СКАЗАННОЕ ЯН МЁНОМ. БОЛЕЕ ТОГО: НА НЕБЕ РИСУЮТ ЗНАМЕНИЕ В ВИДЕ СЛИЯНИЯ ДВУХ ПЫЛАЮЩИХ СОЛНЦ В ОДНО — ДЕСКАТЬ, НЕБЕСНАЯ ВОЛЯ ОСУЩЕСТВИЛАСЬ. И сам тот факт, что никто не то что не успел, а даже не попытался успеть защитить Ян Мёна, как-то слишком явно намекает, что тут дело не обошлось без временного оцепенения… Всё это вместе означает: ЯН МЁНА УБИЛИ НЕБЕСА. БЕЗ ВСЯКОЙ РЕАЛЬНОЙ НЕОБХОДИМОСТИ И СПРАВЕДЛИВОСТИ. Просто потому что он им якобы мешал. Хотя на самом деле он только помогал исполнению воли Небес, и больше ничего. Вот такие в этой дораме "мудрые и справедливые" Небеса.

Это копьё убило не только Ян Мёна. Оно убило чувство уважения к воле Небес, которое всю дораму пытались внушить зрителю. И тем самым оно убило всю дораму. Потому что оно подтвердило правильность тех слов о необходимости уничтожения второго солнца и второй луны. Слова, которые в начале дорамы произнесла… о, недаром их первой произнесла главная злодейка, вдовствующая королева! Правда, она попыталась развернуть этот принцип в свою пользу, и в итоге Небеса её посрамили. Но сам принцип-то подтвердили… А сам этот принцип — без разбору считать каждую слишком яркую и притягивающую людей личность "лишним вторым солнцем, которое должно уничтожить" — он не только бесчеловечный. Он и антигосударственный. Потому что он лишает государство талантливых людей, которые могли бы принести ему очень много пользы и избавить от многих бед, если энергия этих талантливых людей будет направлена в должное русло.

Так и встаёт в памяти яркая и показательная сцена из дорамы "Ночной дозор"... Спутавшаяся с чёрным магом знатная девушка, которая безответно и страстно влюблена в принца, в припадке ревности нападает на простолюдинку-шаманку белой магии, которая влюблена в принца тихо, скромно, но взаимно. И, пылая яростью, кричит ей: "Говоришь, ты любишь принца и хочешь помочь ему?! Разве ты до сих пор не поняла, что должна сделать? Ты без конца навлекаешь на принца трудности, опасности и несчастья! Ради его спокойствия и безопасности — ПРОСТО УМРИ!!!" И несчастная белая шаманка не может ей возразить, потому что её и саму гложет та же тревога: действительно, она много раз попадала в беду, и принц много раз подвергался опасности, спасая и защищая её... Любя, она беспокоится за принца, и принимает вину на себя, и забывает о том, что это именно она не раз помогала ему, стоя рядом с ним в бою плечом к плечу, что это именно она спасла от гибели его жизнь и душу, что это именно она стала светом в его одинокой жизни. А ревнивая обвинительница даже не осознаёт, что значительная часть опасностей на пути принца возникла из-за неё самой, из-за её попыток то помочь принцу нечестными путями, то завладеть его сердцем нечестными путями... И сейчас она действует ему во вред, пытается отнять у него его счастье и его духовную поддержку, желая смерти его любимой.

В "Солнце в объятиях луны" откровенно прославляется как высшее благородство самоотверженности согласие с той же самой мыслью: "ты слишком светлый, значит, ты — обуза, так что ради спокойствия и безопасности друга — просто умри!" А в дораме "Ночной дозор" показывается наглядно, что такая логика неправильна, и что такие мысли исходят не со светлой стороны, а с тёмной.

"На небесах есть место только для одного солнца"? Скрестили ужа с ежом — приплели астрономию к политике… Ну ладно, раз "яко на небеси, тако и на земли", то не мешало бы вспомнить: солнце-то одно, а сколько на небе звёзд? С какой стати все уверены, что Ян Мён — второе солнце? А может, он ярчайшая звезда? Та, что будет светить земле, пока солнце отдыхает после трудового дня, и которая достаточно скромна, чтобы раствориться в лучах солнца, когда оно поутру снова встанет…

Вспоминается дорама "Хэчи" (2019), где два брата — король и наследный принц — объединились и отлично работали в политике вместе, дуэтом. Вопреки тому, что по закону не разрешалось наследному принцу участвовать в политике. Это считалось угрозой для власти короля. А вышло наоборот: благодаря помощи умного и ловкого в политике, и к тому же стойкого в нравственных вопросах наследного принца и власть короля была сильна, и государственные дела шли хорошо. А как только их рассорили и разделили, прожужжав королю все уши страшилками о якобы существующих коварных замыслах наследного принца, так сразу король остался беззащитным, и его вскоре и убили, а на наследного принца вину повесили... Погубила сильный и полезный для государства союз, убила несчастного короля та же самая разрушительная идея о "вредности второго солнца", которая звучит в дораме "Солнце в объятиях луны".

"Слишком талантливый, слишком яркий, слишком привлекающий симпатии людей подданный — это угроза для короля." В этом были убеждены король Сонджо и министр Юн Дусу, когда допрашивали, пытали и чуть не казнили великого флотоводца Ли Сунсина, который был виноват только в том, что слишком добросовестно защищал страну от японских захватчиков. Причём время они для "устранения лишних солнц" нашли самое "подходящее": когда японские захватчики ещё сидели в Чосоне, для виду болтая насчёт перемирия и внимательно следя, когда будет удобно снова возобновить активные захватнические действия. В итоге выгнать японцев из страны удалось именно потому, что Ли Сунсина в тот раз всё-таки не казнили. Это исторические факты…

А в дораме "Бессмертный флотоводец Ли Сунсин", кроме вышеописанных фактов, присутствует ещё и художественное предположение, что та расправа была не последним применением великого принципа "второе солнце — лишнее" в биографии этого героя-спасителя Отечества; что в последней битве, поставившей точку в той войне, Ли Сунсин погиб не случайно, а закономерно, потому что знал: если вернётся живым, то в государственной измене уже обвинят не только его, но и его ближайших соратников… Обвинят подло и неблагодарно, просто потому, что на троне сидит не патриот, а трус и паникёр.

Для короля опасны не талант и власть подданного, а мысли в его голове и действия его на практике. Если он в мыслях не враг королю, а на деле — друг народу и государству, то нет лучшего союзника, чем такой "потенциально опасный" человек. Всякое лекарство — яд, и многие яды — лекарства. У каждой палки два конца. В дораме "Вера" король Конмин не побоялся своего чересчур способного и самостоятельно мыслящего подданного, а сумел найти с ним общий язык — и получил в его лице самую прочную опору своей власти. А в дораме "Тэ Чжоён" были показаны два талантливых полководца, боровшихся за создание каждый своего государства, и при каждом из этих великих вождей-"солнц" было умное, сильное и независимо мыслящее "второе солнышко", которое порой норовило вертеть государственные дела по-своему. Вред или пользу приносило такое "второе солнышко" — это зависело от его нравственности и правильности понимания государственных интересов. Но без него обойтись было никак нельзя: государства в одиночку не создаются. А называлось оно "советник-стратег".

Те, кто исповедует идею о "вредности второго солнца", внушают, что важны не нравственные убеждения человека, не его взгляды на жизнь, не его реальные намерения, а важен сам факт его конкурентоспособности. Одни нашёптывают: «Чужая душа — потёмки. Была бы возможность захватить трон, а желание появится! Власти все хотят...» А другие доказывают с умным видом: «Короля делают его приближённые. Неважно, чего хочет он сам, важно, чего хотят другие. Человек слаб, человека можно использовать и против его воли. Вот затеют придворные интригу по смене правителя — и посадят на трон нового короля. И не сможет он отвертеться, даже если захочет! Если у кого-то появится мысль, что на теперешнем короле белый свет не клином сошёлся, — это уже опасно! Поэтому, во что бы то ни стало, белый свет должен сойтись клином на теперешнем короле! Во имя стабильности государства — любой ценой! Нет человека — нет проблемы...»

То есть, получается, об истинном порядке и истинной прочности государства в дораме "Солнце в объятиях луны" речи не идёт, одни только примитивные предрассудки излагаются, которые для государства вредны. Причём в очень красивой, облагороженной такой, романтизированной форме излагаются. Прямо гильотину на площади поставили и цветочками её задекорировали. Подсчитывают, сколько проблем может принести присутствие человека, и не задумываются о том, сколько проблем может возникнуть из-за отсутствия этого самого человека. Кто сказал, что принц Ян Мён мог быть для короля Ли Хвона только обузой и угрозой? На самом деле он мог бы стать его защитой, опорой, поддержкой. Конечно, Ли Хвон "и сам с усами", но в политике "один в поле не воин" — чем больше у короля верных и умных союзников, тем король сильнее. А уж если между королём и его союзником существует такая дружба и такое взаимопонимание, как у Ли Хвона и Ян Мёна, то лучшего и желать не приходится. Разумеется, противники Ли Хвона неоднократно будут пытаться использовать Ян Мёна даже против его воли — использовать сам факт его существования в королевской семье, само его потенциальное юридическое право быть претендентом на трон. Но Ян Мён и Ли Хвон, действуя сообща, смогут отбивать атаки и посягательства. Да, это будет трудно. А что в политике легко? В политике добиваться какой-либо справедливости и разумности всегда трудно. Но, во-первых, Ли Хвону-то не привыкать, он вообще в политике лёгкими путями никогда не ходил. А во-вторых, это была бы борьба не только личная, за право быть рядом с любимым братом, но и государственная, за право использовать таланты ценного государственного деятеля на благо стране. Одна голова — хорошо, а две — лучше!

Принца Ян Мёна из "Солнца в объятиях луны" (2012) и принца Ён Ина из "Хэчи" (2019) играл один и тот же актёр — Чон Иль У. И это наводит на утешительную мысль, что, может быть, в следующем воплощении принц Ян Мён сумеет правильно разобраться с морально-политическими вопросами, не поддастся внушениям, победит чувство собственной ненужности, и сможет прожить такую же достойную жизнь, как Ён Ин из "Хэчи"...

Если уж сценаристам во что бы то ни стало приспичило укокошить второго главного героя, они могли бы, на худой конец, подарить ему более достойную смерть, без всяких добровольных самоуничижений. В другой дораме, снятой на несколько лет позже, — не буду называть, какой, чтобы не спойлерить, — был отчасти похожий расклад: самый главный герой — наследный принц, второй главный герой — друг детства наследного принца. Оба слегка хвастливые, но на деле умные, благородные и талантливые в политике. Второго главного героя дворцовые интриганы упорно пытались сделать врагом принца, его соперником в битве за трон, а он старался избежать этого и по мере возможности тайно помогать принцу. У него тоже, как и у Ян Мёна, была невесёлая жизнь и безответная любовь. И в конце дорамы он тоже погиб. Жаль, что писательница, создавшая эту историю, не придумала для него более счастливого конца, но зато она не унижала своего героя, не делала из него "обузу, которую надо сбросить с плеч долой". Он погиб достойно! Погиб не в смирении, а в битве. Погиб не ради бессмысленно-надуманной "самоликвидации второго солнца", а закрывая собой свою безответно любимую девушку. И перед смертью сказал ей: "Если те моменты твоей жизни, которые создал я, были счастливыми, значит, моя жизнь не напрасна." Это — трагическая, но достойная смерть. Это — образ, который может быть идеалом. А образ Ян Мёна для идеала не годится, он годится только на то, чтобы пожалеть его, поненавидеть Небеса и позлиться на неразумных сценаристов, которые явно были уверены, что именно таким идеал и должен быть.

И после всего этого — счастливый конец: король Ли Хвон издаёт справедливые и мудрые приказы, благодаря чему симпатичный и талантливый учёный Хо Ём наконец-то получает возможность участвовать в государственных делах. Очевидно, его задача — стать политической поддержкой и опорой короля. Могло бы быть у короля две опоры, осталась одна... А жена Хо Ёма, принцесса Мин Хва лишается своего статуса и отбывает наказание за совершённое преступление, несколько лет служа в качестве рабыни, после чего возвращается к простившему её мужу. Она участвовала в чёрном деле расправы над "истинной луной" несознательно, её просто использовали. Однако, по её же словам, она не раскаялась в своём выборе. Но её не убили и не подвергли "тысячекратным вечным страданиям". Дали хорошенько пострадать и подумать о жизни какое-то время, да и простили, даже семейное счастье ей вернули. Образец милосердия... Аж странно: с чего вдруг такое благолепие — после столь беспощадной "великой небесной расправы над лишними светилами"? "Второе солнце" проткнули копьём, "вторую луну" отправили в петлю, а Мин Хва — ну, ладно, пощадим, лишнее кровопролитие ни к чему… Видимо, судьбы Хо Ёма и Мин Хва просто не входили в политические расчёты Небес, и Небеса оставили их на усмотрение своего избранника Ли Хвона, у которого, несмотря на все его "пятна на солнце", чувство меры и справедливости было значительно больше, чем у Небес.

Для довершения счастливого конца — "солнце" Ли Хвон и его "луна" Хо Ён У, как и положено небесным избранникам, живут дружно и счастливо, а в Чосоне наступили порядок и справедливость. Ибо беспорядки и несправедливость устраивать некому: уцелевшие греховодники испугались и присмирели — до следующих затей, а Небеса смилостивились и притихли... до следующего "великого осуществления небесной воли". Предполагается, что зрители должны этим счастливым концом удовлетвориться, порадоваться за уцелевших героев, на радостях забыть о всех прежних вопиющих несправедливостях Небес и решить, что Небеса не такие уж плохие. Смирение, примирение и благодать. А что Ян Мён погиб бессмысленной и несправедливой смертью — это "издержки производства".

Романтичной дорама зовётся.
Здесь за волю Небес все горой.
Что за стон средь дворца раздаётся?
Это зрители стонут порой.
(моя переделка эпиграммы Александра Иванова)

Шучу не потому, что смешно. Наоборот, это совсем не смешно. После просмотра дорамы не то что смеяться настроения нет — даже плакать не хочется...

***

Подведём итоги. Моральные и мировоззренческие софизмы дорамы "Солнце в объятиях луны" в краткой и очищенной от украшений формулировке. Вот что в этой дораме проповедуют:
«1) Высокие небесные понятия о справедливости не обязаны совпадать с нормальными человеческими понятиями о справедливости. Небеса всегда правы! И нечего тут рассуждать!
2) Хорошие люди — непременно смиренные и покорные. Люди не смиренные и не покорные — непременно злодеи. Хочешь быть хорошим — умей смиряться и покоряться. Не кому попало, а небесной воле, разумеется. Откуда же узнать, какова небесная воля на самом деле? Бог весть...
3) Если тебя пытаются сделать угрозой для твоего друга, самый лучший выход — просто взять и умереть. Нет человека — нет проблемы.
4) Даже белый маг может увязаться с чёрной магией, если это ради благой цели. Жертвовать своей чистотой в духовной сфере — это тоже разновидность самопожертвования. Самопожертвование — дело святое. Не будь эгоистом! Забрось-ка чистоту своих рук куда подальше и смело действуй грязными методами! Потом отмоешься как-нибудь. А если и не отмоешься — ничего, ты ж пожертвовал собой ради высокой цели...»
Общий итоговый вывод из провозглашаемых идей: «В любой сложной ситуации — пожертвуй чем-нибудь особо драгоценным, и всё будет хорошо. Жертвоприношения во имя благой цели полезны всегда, в любом качестве и в любой форме. Было бы что бросить на алтарь.» И совершенно никаких понятий о том, чем отличается настоящее героическое самопожертвование от неразумного и неполезного самоуничтожения. Пахнет от всего этого отнюдь не понятиями высокой самоотверженности и преданности, а внушением слепого нерассуждающего покорства, рабства.

Стоит ли смотреть эту дораму? Как сказать... На прекрасные актёрские работы актёра Ким Су Хёна, актрисы Ким Мин Со и коллектива талантливых юных актёров и актрис из "детской" части сюжета действительно любо-дорого смотреть. И образ короля, верного своей любимой, — тоже редкая драгоценность. Всё это, пожалуй, стоило увидеть. Вернее, из-за всего этого я не могу "желать развидеть" эту дораму. Но было бы гораздо лучше, если бы я её не посмотрела никогда. От одного воспоминания о ней и всех безобразиях, в ней творившихся, начинает накатывать холодная злость и бесцветное, бесчувственное, увядшее настроение... Ни радости, ни умиления, ни печали, ни горечи... Из всех чувств остаётся одно только безжизненно-холодное чувство отвращения к происходящему в дораме и отчуждения от него. А в мозгу наоборот, всё кипит от возмущения. Конечно, можно было бы забыть об этой дораме, выбросить её из памяти, как любую другую не понравившуюся, — но не могу, потому что привязалась к её героям. Потому что их по-человечески жаль и обидно за них. А ещё больше обидно за те высокие понятия, которые были попраны и подменены суррогатом. Потому что всё это несправедливо!

Если вы ещё не смотрели "Солнце в объятиях Луны" — вы действительно счастливый человек. Цените своё счастье)

Эта дорама сделана качественно, и потому действует на зрителя. Её унылая выцветшая атмосфера — отнюдь не из-за нехватки таланта у её создателей, а целиком и полностью по вине её главной идеи, которую просто невозможно воплотить в жизнеутверждающем виде, как ни изощряйся. Эту дораму создавали талантливые люди, которые искренне переживали за происходящее в ней, но и сами не видели выхода из показанной в ней ситуации. Они не могли сказать "нет" её идеям, потому что сами ещё только обдумывали их. А талант и искренность — это сила. Поэтому та лживая главная идея, которая заложена в этой дораме, получила качественную, сильно воздействующую форму. Ложь действует сильнее всего, когда она смешана с правдой... или когда человек, произносящий её, сам в неё верит.

В южнокорейском кинематографе есть немало красивых и идеалистических сказок с приключениями, романтикой и благородными лозунгами. Сказок о том, как хорошие люди, отчасти благодаря помощи неслучайных случайностей, ниспосланных Небесами, отчасти благодаря собственному труду и борьбе, а также благодаря помощи друзей, добиваются справедливости в этом несправедливом обществе или же отстаивают свою любовь, и в награду им достаётся счастливый конец с ясным и недвусмысленным указанием на счастливое продолжение. Эти сказки порой ругают за то, что они показывают нечто совершенно противоположение тому, что постоянно происходит в жизни. Их называют "приятным обманом", "успокоительными таблеточками для страдающего народа" и тому подобным. А ведь такие добрые красивые сказочки — не обман. Они — мечта о лучшей жизни. Они — мысленное выстраивание образа того, какой ДОЛЖНА БЫТЬ жизнь. Они — обмысление того, как можно бороться за справедливость, человечность, любовь. Единственный недостаток их в том, что на пути героев показаны далеко не все препятствия, какие бывают в жизни, и окружающая обстановка показана упрощённо, а значит, и показанные способы преодоления всего этого тоже недостаточно совершенны. Но это — просто несовершенное исполнение хорошей по своему направлению идеи. Это просто ещё не очень умелые шаги на пути, ведущем к хорошему. Детские шаги. Все люди начинаются с детства. Жизнь начинается с детства. Невозможно стать взрослым, не пройдя сначала путь ребёнка. Ничего, что шаги пока неумелы и неловки, главное — выбрать дорогу в хорошем направлении. В будущем люди пройдут дальше по этой дороге, поймут больше, изобретут лучше и сделают что-то более совершенное. А пока — "красивая сказочка" — это не баловство, это попытка мечтать, это попытка мыслить. И в этом мире, пока ещё далеко не сказочном, именно она лечит души людей, напоминая им о вечных истинах и придавая им новые силы для жизни.

Но "Солнце в объятиях луны" — совсем не такая сказка. Она не учит мыслить. И для мечты она не годится. Она учит подчиняться. Кому? Небесам! А откуда узнать, что повелевают Небеса? Мы же с вами не сказочные шаманки… Значит — подчиняться тому, кто объявит себя проводником небесной воли. Государственной системе, например. А вдруг она испортилась и стала неугодной Небесам? Тогда — прорицателю какому-нибудь. Или вождю — "небесному избраннику". Объявить себя проводником небесной воли может кто угодно. Потому если главный ориентир — понятия о справедливости, что едины для всех, — убран, объявлен несущественным, то как отличить проводника небесной воли от противника небесной воли? Ведь не зря же показано ещё в начале дорамы: произносить одни и те же правильные слова может и верноподданный Небес, и мятежник против Небес. Значит, остаётся просто надеяться, что Небеса как-нибудь сами приведут всё в мире в порядок. Они же всемогущие. А нам остаётся только положиться на их нерушимую волю и плыть по течению… Плыть по течению навстречу счастью или горю, куда небесная воля вынесет, надеяться на лучшее и ничего не пытаться предпринять или даже подумать — на всякий случай, чтобы, не дай Небо, не стать мятежниками…

"Смотреть иль не смотреть — вот в чём вопрос..." Решайте сами. Но если решитесь на знакомство с этой дорамой — будьте готовы к тому, что она вас обманет. Подсунет отраву в красивой обёртке. Выжмет всё настроение, как сок из лимона. Макнёт лицом в грязную лужу и скажет: "Глянь, какое прекрасное небо отражается в этой луже, и какой отличный камуфляж теперь у тебя на лице!". И самые главные мысли, которые она вам скажет, будут наглой ложью.

Тут рецензии конец,
Кто прочёл — тот молодец! :)